Кремль обозначил, до каких гипотетически границ может сократиться Украина
Россия освободит Донбасс и Новороссию, заявил президент РФ Владимир Путин в интервью телеканалу India Today еще накануне визита в Индию.
«Все к этому сводится. Либо мы вооруженным путем освободим эти территории. Либо украинские войска покинут эти территории и прекратят там воевать», — подчеркнул он.
А что Путин подразумевает под словом «Новороссия»? Дойдём до Одессы? У России это в планах?
Или это сигналы Зеленскому, европейцам и американцам, мол, дальше условия будут хуже?
— Действительно, Владимир Путин взял на вооружение риторику Дмитрия Медведева, — считает экс-боец ополчения ЛНР Александр Аверин.
— Полагаю, это сигнал — Россию текущий ход спецоперации в целом устраивает. Если он не устраивает Украину и ее союзников — то в этом случае подписывают не перемирие, а капитуляцию той или иной степени безоговорочности.
Как Путин понимает термин Новороссия? Полагаю, в зависимости от обстановки на фронтах — от текущего контроля в Запорожской и Херсонской областях до всей Новороссийской губернии.
Чем дольше Киев сопротивляется, тем хуже для него будут условия мирного соглашения. Особо отмечу, что сохраняя выход к морю, Украина сохраняет и возможность проведения антироссийских морских диверсий даже в «мирное» время. Так что этот вопрос рано или поздно всё равно придётся решать.
— Давайте не будем заниматься чтением между строк в заявлениях политических лидеров, — говорит историк, публицист, постоянный эксперт Изборского клуба Александр
Дмитриевский.
— Окончательное освобождение Донбасса — это вопрос времени, а не принципа. Касательно Новороссии — здесь оставлена свобода для манёвра: или всё воссоединённое после 2014 года, или количество этих регионов увеличится, и выбирать здесь Зеленскому.
Ни один здравомыслящий политик не противопоставляет военный и дипломатический пути решения проблемы. Достаточно вспомнить, что разгром «бармалеев» в Сирии не был подкреплён дипломатической победой и чем всё это закончилось для режима Асада.
Или тот же Нагорный Карабах: непризнание Степанакерта Ереваном привело к реваншу Азербайджана.
Точно также и на украинском фронте: военное поражение бандеровщины неизбежно, но надо чтобы оно переросло в политическое на международном уровне. А вот добиться второго намного сложнее, чем первого.
«СП»: Где те границы, до которых мы можем пойти, если Киев будет готов сопротивляться до конца?
— Разгром Украины — это не одномоментный процесс: нам ещё много где предстоит останавливаться, чтобы подтянуть резервы.
Но это обыденная практика для любого большого военного конфликта.
— Публичное озвучивание подобных тезисов всегда целенаправленно, — считает кандидат исторических наук Сергей Прокопенко.
— В условиях, когда представители России и США ведут конфиденциальные переговоры о завершении конфликта, это заявление выполняет роль стратегического сигнала. Оно явно обозначает одно из ключевых и, вероятно, не подлежащих обсуждению условий Москвы для заключения мира: полный контроль над территориями Донбасса и так называемой Новороссии.
«СП»: Зеленского может подписать что угодно, даже условный «план Трампа»? Но не признает его по факту. И никто не признает. Можно это считать полноценным освобождением? Ведь сохранятся санкции против отдельно взятых регионов, и над ними зависнет дамоклов меч укрореванша…
— Для современной России установление полного контроля над территориями Донбасса и то, что сегодня называют Новороссией, является ключевым геополитическим и военно-стратегическим приоритетом. Наилучшим, хотя и маловероятным сценарием, представляется достижение этой цели бескровным или политическим путём. При этом формальное международное признание новых границ — вопрос не ближайшего будущего.
Опыт последнего десятилетия (Крым, ДНР/ЛНР) демонстрирует, что точечные санкции против отдельных регионов России неспособны заблокировать их фактическую интеграцию в правовое, экономическое и инфраструктурное пространство страны.
Однако даже в случае достижения военных целей и возможной трансформации украинской государственности, феномен «украинского реваншизма» никуда не исчезнет. Непримиримая часть националистических сил найдёт убежище и поддержку за рубежом, где будет лелеять идею возвращения утраченных территорий и продолжения конфликта с Россией. При благоприятной международной конъюнктуре эта идеология неизбежно будет трансформироваться в попытки практических действий — от диверсий до военных операций.
Историческая параллель здесь напрашивается сама собой: ситуация отчасти аналогична польским национально-освободительным восстаниям XIX века в Российской империи.
Идея «воссоздания Речи Посполитой в границах 1772 года» десятилетиями жила в эмиграции и подполье, периодически выливаясь в кровавые конфликты, несмотря на отсутствие в тот момент независимого польского государства.
Военно-территориальное решение проблемы далеко не всегда означает её окончательное идеологическое и историческое урегулирование.
«СП»: Путин не просто так разделил Донбасс и Новороссию. Если бы имел в виду Херсон и Запорожье, сказал бы «Таврия». Это намек на возможность появление претензий на иные новые территории?
— Неоднозначность географических границ Новороссии в её современном политическом прочтении является не слабостью, а инструментом российской стратегии. На этом сознательном концептуальном размывании и строится игра Кремля.
Заявление президента России Владимира Путина о Новороссии, сделанное на фоне зашедших в тупик мирных переговоров, было глубоко тактическим. Его цель — оказать психологическое давление на украинское руководство и западных партнеров, заставив их гадать о реальных масштабах российских территориальных претензий. Это создает поле неопределенности, вынуждая противника готовиться к худшему сценарию, консервирует напряженность и может использоваться как рычаг для выдвижения новых требований в будущем.
«СП»: Что такое Новороссия исторически и как она могла бы выглядеть сейчас? Если брать одноименную губернию Российской империи, то это и Одесса, и Николаев, и Днепропетровск, и Кировоград, и даже Приднестровье. Можем ли мы замахнуться на все это? Или видение Кремля куда скромнее?
— Новороссия — это не просто историческое название, а обширный и стратегически важный регион. Его значение было велико даже в эпоху, когда эти земли были «Диким Полем» и формально находились за пределами Русского государства. После вхождения в его состав в конце XVIII века роль этого края как экономического и геополитического форпоста стала и вовсе определяющей.
Сегодня этот потенциал многократно возрос. Регион обладает колоссальными ресурсами: мощной минерально-сырьевой базой, развитой энергетикой, выходом к ключевым транспортным артериям и логистическими преимуществами, делающими его естественным центром притяжения. Стремление установить полный контроль над этим стратегическим активом представляется логичным, и, судя по всему, такие планы существуют на самом высоком государственном уровне. Однако их реализация — задача исключительной сложности, требующая колоссальных ресурсов, тонкой дипломатии и долгосрочной стратегии.
Тем не менее, учитывая историческую судьбу и будущее значение этих территорий, попытка представляется не просто оправданной, а необходимой.
«СП»: Где те границы, до которых мы можем пойти, если Киев будет готов сопротивляться до конца?
— Конец для нынешнего киевского режима может наступить стремительно и быть спровоцирован потерей столицы. Киев — это не просто город, а последний рубеж, удерживающий проект «независимой Украины». Падение этого центра власти сделает организованное сопротивление невозможным и де-факто ознаменует конец режима.
Последующая судьба украинской государственности — её границы и сам статус — станет уже не военным, а дипломатическим вопросом, предметом торга между основными внешними силами. При таком сценарии полномасштабные боевые действия на Западной Украине маловероятны: полный коллапс системы произойдет до того, как конфликт перейдёт в эту фазу.
