Цели СВО будут достигнуты, когда Запад примет условия Москвы
Нюансы проведения специальной военной операции уточняются со временем, заявил пресс-секретарь президента России Дмитрий Песков.
«Поскольку коллективный Запад, который де-факто является стороной в этом конфликте, постоянно расширяет свои модальности участия, конечно же, это не может не сказываться на разных нюансах проведения СВО», — сказал он. Но цели проведения спецоперации до сих пор остаются прежними.
Как это понимать? Цели прежние, но в чем они на сам деле — не очень понятно. Кроме абстрактных «денацификации» и «демилитаризации». Или цели как раз и корректируются со временем, в зависимости от обстановки?
Так как долго еще продолжится СВО? До достижения непонятных целей или до готовности Запада к переговорам на наших условиях?
Министр иностранных дел Сергей Лавров заявил, что Россия не планирует останавливать боевые действия в случае переговоров с Украиной.
«Мы сказали, мы к переговорам готовы, но, в отличие от стамбульской истории, мы не будем на период переговоров делать каких-либо пауз в боевых действиях. Процесс должен идти», — подчеркнул Лавров, добавив, что у Москвы больше нет доверия к украинскому режиму.
А к его западным «хозяевам»? Будем продолжать СВО, пока они не запросят переговоров?
— Было бы странно, если бы за 2 года и 2 месяца после начала СВО, в цели не вносились нюансы, — считает военно-политический эксперт Владимир Сапунов.
— Особенно учитывая то, насколько размыто они сформулированы. Когда кто-то из первых лиц в Москве говорит о том, что «цели и задачи СВО остаются неизменными», это, скорее, успокаивает общественное мнение: новых «минсков» и «хасавьюртов» быть не должно.
«СП»: А когда, по-вашему, появятся уже конечные цели? Чего не хватает для этого?
— Не хватает политической воли объявить об очевидном — Россия исправляет колоссальную историческую несправедливость, возвращая себе исконно русские земли, потерянные после развала СССР и на которые нынешний киевский режим не имеет никакого права. Свержение этого самого режима тоже должно быть несомненной целью. Но наша дипломатия выбирает расплывчатые формулировки.
«СП»: Лавров заявляет, что Россия не остановит ход СВО в случае возобновления переговоров с Украиной. Тут вопрос только в недоверии к киевским властям? Или все же Москва готова к компромиссу, но до последнего будет стараться добиться как можно большего?
— Будем надеяться, что это дежурная фраза и никаких переговоров не будет до момента, когда положение Киева станет безнадёжным. Всё остальное, любые переговоры до этого, будет означать военно-политическое поражение России.
«СП»: А к какому компромиссу мы готовы? Или это тоже корректируется на ходу?
— В Стамбуле в марте-апреле 2022 года Россия, судя по прежним и сегодняшним новостям о тексте документа, была готова подписать документ на невыгодных для себя условиях.
Хорошо, что нам помогла жадность Запада. Говорить о каких-то компромиссах можно только после освобождения Харькова и Одессы. Начинать любые разговоры до этого? Приведёт к катастрофическим геополитическим последствиям, потере уважения тех стран и лидеров, которые поддержали Россию после начала СВО.
Десятки, сотни тысяч бойцов будут чувствовать себя обманутыми. Поэтому Кремлю надо не терять времени на пустые размышления о «стамбульских мирных инициативах», а больше думать о том, как нанести неприемлемый ущерб инфраструктуре врага для будущего решительного наступления и серьёзного прорыва фронта.
«СП»: А для Запада что может стать компромиссом?
— Для Запада, особенно англосаксов, всегда очень тяжело признать, что им не удалось достичь того, чего они хотели. Поэтому они до сих пор рассчитывают на поражение России. Сейчас — стратегия затянуть войну без успехов для России, чтобы Кремль пошёл на какой-нибудь невыгодный компромисс, вроде пресловутых стамбульских инициатив. Задуматься о переговорах Запад может только видя, что дело Киева — труба. Чтобы Украина не потеряла вообще всю территорию.
— Цели СВО сформулированы таким образом, чтобы оставалось пространство для маневрирования в процессе их достижения, — убежден доцент Академии труда и социальных отношений, кандидат политических наук Павел Фельдман.
— Денацификацию и демилитаризацию никто с повестки дня не снимал, однако эти задачи интерпретируются по-разному.
В конечном итоге логика исторического процесса все расставляет на свои места. Под демилитаризацией нужно понимать нанесение противнику военного поражения, а под денацификацией демонтаж нынешнего киевского режима с последующей федерализацией Украины. Даже если сейчас кому-то захочется трактовать эти задачи каким-то иным образом, суровая реальность заставит Россию идти до конца.
«СП»: По-вашему, все же возможен компромисс для России? А то мы все время говорим, что готовы к переговорам, но с кем и о чем — непонятно…
— В случае с Украиной компромисс невозможен. Даже предложение о ее разделе на российскую и западную сферы влияния звучит абсурдно.
В случае его реализации на правом берегу Днепра мы получим государство, единственным смыслом существования которого будет нанесение России ущерба при помощи террористических методов. Допустить существование такого государства — означает легализовать перманентную угрозу в непосредственной близости от границ.
Кроме того, говорить об урегулировании украинского кризиса можно исключительно в контексте формирования новой системы глобальной безопасности. Современный Запад к этому категорически не готов. Он предпочитает игнорировать реальность.
«СП»: Для Зеленского продолжение боевых действий — единственный способ выживания. Он явно не готов на их остановку. Есть ли какие варианты обеспечить безопасность России, не продолжая СВО в нынешнем режиме? Есть ли какие-то ходы, которые поставят Запад в тупик и сделают помощь Украине бессмысленной? Или никаких иных сценариев быть не может?
— Лучший способ в одночасье перевернуть игру на украинской шахматной доске — это решить проблему денацификации политическим путем. Нужно уже сейчас готовить альтернативу Зеленскому, который в мае текущего года перестает быть легитимным президентом и официально превращается в военного диктатора. Необходимо формировать правительство Украины в изгнании и начинать с ним переговоры об урегулировании конфликта, предлагая взаимовыгодную формулу мира.
Европейцам, например, ничего не мешает позиционировать госпожу Тихановскую в качестве «законного» президента Белоруссии. И нам следует действовать по той же схеме.
В конечном итоге украинский народ должен прийти к пониманию того, что боевые действия и бесконечная мобилизация новобранцев могут в одночасье прекратиться, если нынешний режим будет свергнут. Продолжение СВО можно рассматривать в качестве дополнительного фактора давления, который должен ускорить этот процесс. Как только Запад почувствует, что на смену Зеленскому и его команде может прийти пророссийская власть, то сразу прекратит снабжать Киев военной техникой, он ведь не захочет, чтобы это оружие оказалось в руках потенциального противника.
«СП»: Как долго, по-вашему, мы готовы продолжать СВО? До победного конца (который еще не определен)? До готовности Запада договариваться? А Запад как долго готов поддерживать боевые действия?
— С точки зрения ресурсной обеспеченности, Россия может продолжать СВО много лет. В противостоянии на истощение Киев точно не является фаворитом.
Сейчас мы наблюдаем, как США пытаются переложить бремя содержания Украины на плечи европейцев. По факту они уже это сделали. Надо признать, что страны ЕС продолжат поддерживать Украину на плаву столько, сколько она будет существовать.
При этом они легко готовы мириться с территориальными и человеческими потерями своих младших партнеров. Украина нужна европейцем в качестве буферной зоны и заградительного заслона от России. Их политики полагают, что пока Москва занята Киевом, условные Таллин, Хельсинки и Варшава могут спать относительно спокойно.
Задача НАТО и ЕС — сделать украинский конфликт хроническим, а еще лучше, бесконечным. Следовательно, они продолжат оказывать режиму Зеленского посильную помощь (пусть и сравнительно скудную). Именно поэтому со стороны России требуются нестандартные решения и действия, способные радикально изменить политическую ситуацию внутри Украины.
