Все наши нормы выработаны для старой реальности и как минимум нуждаются в проверке
Современному человечеству (и тем более нам как его мыслящему и чувствующему авангарду) всю свою жизнь предстоит действовать в условиях небывало высокой неопределенности.
Новые технологии творят новое общество. Информационная революция 1991 года (когда в США расходы на приобретение информации и информационных технологий превысили затраты на приобретение производственных технологий и основных фондов) сменилась новым этапом уже в 2020, когда из мира бирж и открытого интернета мы перешли в мир социальных платформ. Главным делом человека стало уже не изменение окружающего мира, как до 1991 года, и не трансформация своего сознания, как с 1991, а наработка «цифрового следа» для обучения искусственного интеллекта — новой основы конкурентоспособности.
Все наши нормы выработаны для старой реальности и как минимум нуждаются в проверке (а как максимум, могут убить).
Условие выживания человечества (то есть русской циви-лизации, ибо без нашего сочетания гуманизма, способности к абстрактному мышлению и мессианства оно выродится за поколение) — выработка нами стратегического комплексного мышления, выявление новых взаимосвязей общественного развития и преодоление старых структур знания (относящихся не только к индустриальной эпохе, но и к информационной эпохе 1991−2020 годов, по иронии истории все еще воспринимаемой «вечно вчерашними» как будущее).
Наиболее универсальна марксистско-ленинская диалектика (разумеется, в виде не схоластики и начетничества, а исторического материализма, изучающего закономерности изменения обществом правил собственной деятельности): применение ею к обществу трёх законов Гегеля — единства и борьбы противоположностей, перехода количественных изменений в качественные и отрицания отрицания — такой же фундамент социального прогнозирования и планирования, каким для физики являются три закона Ньютона.
Но эти законы слишком общи и служат лишь осмыслению, — а на практике важны их прикладные проявления.
Из них следует выделить прежде всего закон сохранения рисков: при минимизации рисков отдельных элементов системы общая сумма рисков не сокращается, а возгоняется на общесистемный уровень и может привести к ее качественному изменению (включая разрушение).
Выдающийся историк А.И.Фурсов выделил еще четыре ключевых закона общественного управления.
Закон Винера — Шеннона — Эшби постулирует, что управляющая система должна превосходить управляемую по мощности и сложности.
Закон Анохина — Бира предусматривает, что условием эффективности управляющей системы является опережающее прогнозирование развития не только управляемой системы, но и изменений внешней среды.
Закон Седова — Назаретяна устанавливает, что в сложной иерархической системе разнообразие на верхнем уровне может обеспечиваться ограничением разнообразия на нижних уровнях, то есть антиэнтропия на верхнем уровне может обеспечиваться сознательной «энтропизацией» (хаотизацией, упрощением) верхами нижних уровней.
На примере позднего СССР действие этого закона описано С.Е.Кургиняном, сегодня он проявляется во всеобъемлющей примитивизации обществ глобальным управляющим классом.
Следствие этого закона — один из механизмов реализации «созидательного разрушения» Шумпетера: столкнувшись с чрезмерной для своих познавательных способностей неопределенностью (обычно «на переломах истории»), управляющая система примитивизирует управляемое общество, — снижая этим его конкурентоспособность (а значит, и свою жизнеспособность) и повышая вероятность развала и обновления через разрушение.
Наконец, А.И.Фурсов неустанно напоминает о законе Баррингтона Мура: «Революции [в значении нового общественного устройства, а не социального катаклизма — М.Д.] рождаются не столько из победного крика восходящих классов, сколько из предсмертного рёва тех слоёв, над которыми вот-вот сомкнётся волна прогресса».
Страх смерти, пробуждая инстинкт самосохранения, является могучим инструментом социального творчества, — причем именно тех групп, которые в силу своего положения в отживающей системе обладают необходимыми для него ресурсами.
Таким образом, будущее рождают не его восторженные адепты, а убиваемые им влиятельные группы: будущее создают умирающие, перерождаясь в него. Это суровый урок, проявление которого мы видим сейчас в умирающем финансовом спекулятивном капитале, наиболее передовая часть которого уже создала капитал социальных платформ и перетекает в него на наших глазах.
Важным следствием закона Баррингтона Мура является то, что будущее сражается старыми силами и интересами: оно еще не успело развить собственные структуры и осознать себя.
Классический пример — Первая мировая война. Финансовые спекулянты в лице американской ФРС сражались за уничтожение империй и раздробление мира в интересах финансовых спекуляций руками самих империй — да так, что гениальный современник этого Ленин увидел лишь самоубийственную борьбу империй «за передел рынков».
Крайне важен для понимания глобальной конкуренции (и для интеллектуальной гигиены в условиях мемуарного воя о всеобщем предательстве) закон Смирнова: для сохранения стабильности сложных конкурирующих систем необходимо их устойчивое структурированное взаимопроникновение при по-мощи специально выделенных коммуникаторов, которые впускают чужеродный элемент в свою систему для взаимодействия с его системой и проникают своим элементом в чужую систему для взаимодействия с ней. Устойчивость системы таких коммуникаторов, в том числе институциональная, — категорическое условие устойчивости макросистемы, объединяющей конкурирующие системы (в периоды биполярного мира — СССР и США, затем Китай и США).
Первое следствие — то, что конкуренция идет прежде всего за перевербовку указанных коммуникаторов: за то, чтобы чужие стали вашими.
Второе следствие: поскольку в биполярной конкуренции это рано или поздно произойдет, она неустойчива; для достижения устойчивости необходим активный и самостоятельный третий участник конкуренции (что открывает России дополнительные перспективы).
Наконец, седьмым и важнейшим прикладным законом общественного развития является то, что главным фактором конкуренции является длительная, превышающая жизнь поколения воля управляющей системы к победе. Как это ни прискорбно для экономиста, главное содержание конкуренции глобальных проектов — конкуренция «длинных воль» и, соответственно, (внутри)общественных организмов, способных их вырабатывать, поддерживать и модифицировать.
Именно в создании таких организмов видится главная задача социальной инженерии.
